Loreena McKennitt - The Highwayman
Текст песни The Highwayman
The wind was a torrent of darkness among the gusty trees
The moon was a ghostly galleon tossed upon the cloudy seas
The road was a ribbon of moonlight over the purple moor
And the highwayman came riding,
Riding, riding,
The highwayman came riding, up to the old inn-door.
He'd a French cocked hat on his forehead, a bunch of lace at his chin,
A coat of claret velvet, and breeches of brown doe-skin;
They fitted with never a wrinkle; his boots were up to the thigh!
And he rode with a jewelled twinkle,
His pistol butts a-twinkle,
His rapier hilt a-twinkle, under the jewelled sky.
Over the cobbles he clattered and clashed in the dark innyard,
And he tapped with his whip on the shutters, but all was locked and barred;
He whistled a tune to the window, and who should be waiting there
But the landlord's black-eyed daughter,
Bess, the landlord's daughter,
Plaiting a dark red love-knot into her long black hair.
"One kiss, my bonny sweetheart, I'm after a prize tonight,
But I shall be back with the yellow gold before the morning light;
Yet if they press me sharply, and harry me through the day,
Then look for me by the moonlight,
Watch for me by the moonlight,
I'll come to thee by the moonlight, though hell should bar the way.
He rose upright in the stirrups; he scarce could reach her hand
But she loosened her hair i' the casement! His face burnt like a brand
As the black cascade of perfume came tumbling over his breast;
And he kissed its waves in the moonlight,
(Oh, sweet black waves in the moonlight!)
Then he tugged at his rein in the moonlight, and galloped away to the west.
He did not come at the dawning; he did not come at noon,
And out of the tawny sunset, before the rise o' the moon,
When the road was a gypsy's ribbon, looping the purple moor,
A red-coat troop came marching,
Marching, marching
King George's men came marching, up to the old inn-door.
They said no word to the landlord, they drank his ale instead,
But they gagged his daughter and bound her to the foot of her narrow bed;
Two of them knelt at the casement, with muskets at their side!
There was death at every window
And hell at one dark window;
For Bess could see, through the casement,
The road that he would ride.
They had tied her up to attention, with many a sniggering jest;
They had bound a musket beside her, with the barrel beneath her breast!
"now keep good watch!" And they kissed her.
She heard the dead man say
"Look for me by the moonlight
Watch for me by the moonlight
I'll come to thee by the moonlight, though hell should bar the way!"
She twisted her hands behind her, but all the knots held good!
She writhed her hands till her fingers were wet with sweat or blood!
They stretched and strained in the darkness and the hours crawled by like years!
Till, now, on the stroke of midnight,
Cold, on the stroke of midnight,
The tip of one finger touched it!
The trigger at least was hers!
Tlot-tlot! Had they heard it? The horse-hoofs were ringing clear
Tlot-tlot, in the distance! Were they deaf that they did not hear?
Down the ribbon of moonlight, over the brow of the hill,
The highwayman came riding,
Riding, riding!
The red-coats looked to their priming!
She stood up straight and still!
Tlot in the frosty silence! Tlot, in the echoing night!
Nearer he came and nearer! Her face was like a light!
Her eyes grew wide for a moment! She drew one last deep breath,
Then her finger moved in the moonlight,
Her musket shattered the moonlight,
Shattered her breast in the moonlight and warned him with her death.
He turned; he spurred to the west; he did not know she stood
Bowed, with her head o'er the musket, drenched with her own red blood!
Not till the dawn he heard it; his face grew grey to hear
How Bess, the landlord's daughter,
The landlord's black-eyed daughter,
Had watched for her love in the moonlight, and died in the darkness there.
Back, he spurred like a madman, shrieking a curse to the sky
With the white road smoking behind him and his rapier brandished high!
Blood-red were the spurs i' the golden noon; wine-red was his velvet coat,
When they shot him down on the highway,
Down like a dog on the highway,
And he lay in his blood on the highway, with the bunch of lace at his throat.
And still of a winter's night, they say, when the wind is in the trees,
When the moon is a ghostly galleon, tossed upon the cloudy seas,
When the road is a ribbon of moonlight over the purple moor,
A highwayman comes riding,
Riding, riding,
A highwayman comes riding, up to the old inn-door
Перевод песни Разбойник
Ночного ветра порывы
Деревья гнут до земли.
Сквозь облаков разрывы -
Призрачный свет луны.
Искр серебряных сотней
Дорога белеет во мгле.
К трактиру скачет охотник,
Скачет лесной охотник,
На путников тех охотник,
Что едут одни во тьме.
Лентою шляпа подшита,
В наряде он щегольском;
Широкие плечи покрыты
Бархатным алым плащом.
Скачет во весь опор он,
По пыльной дороге летит…
Шпага бьется о шпоры,
Звенят серебром подковы,
Эфес серебром окован,
Клинок серебром блестит.
Вот уже во дворе он,
Плетью в ставень стучит,
Но нет ему ответа,
Все заперто, дом молчит.
Тогда условным напевом
Он двор пустой разбудил…
И вот черноокая дева,
За ставень выглянет дева,
В черных локонах лента –
Символ ее любви.
«Один поцелуй, дорогая!
Сегодня на дело иду!
Наполню карманы до края
И буду что кум королю!
А если внезапно погоня
Разлучит с тобою нас,
Ты жди меня лунной ночью,
Лунной серебряной ночью,
Примчусь к тебе лунною ночью,
Сам дьявол мне не указ!»
На стремени привстал он,
Коснуться бы лишь руки.
А девушка развязала
Ленты атласной шнурки.
Черные пряди волнами
Струились вниз, под окно.
В сердце сверкает пламя
Он прядей коснулся губами
Коня на запад направил
Исчезнув в тумане ночном.
Он не пришел с рассветом,
И днем не приезжал,
Когда же багровым светом
Закат луну встречал,
Когда черной лентой дорога
Петляла среди болот,
Подъехали всадники к дому,
Солдаты подъехали к дому,
Королевские стражники с дому
Строем прошли от ворот.
Хозяину ни слова,
Лишь выпили весь эль,
А дочь его схватили,
И руки связали ей.
С мушкетами стали у окон,
Грозит смерть со всех сторон!..
Но ум лишь одной мыслью полон:
Что будет, коль в эту пору
К трактиру вернется он?..
Ее глумливо целуют,
К груди привязан мушкет.
Направлено в сердце дуло,
Нигде спасения нет.
«Помни меня, ангелочек», -
Издевкой звучал приказ.
«Ты жди меня лунной ночью,
Серебряной призрачной ночью,
Примчусь к тебе лунной ночью,
Сам дьявол мне не указ!»
Как же освободиться?
Узлы держат крепче оков.
Не вырваться, не защититься,
Руки уж стерты в кровь.
Время как будто встало,
Все вокруг ужас сковал;
Но вот с полночным ударом,
С часов полночным ударом,
Ее усильям в награду
До курка кончик пальца достал.
Чу! Копыт перестук! Неужели,
Неужели не слышат они?
Перестук копыт в отдалении!
Пьяны они или глухи?
Где искр серебряных сотней
Дорога сбегает с холма,
К трактиру скачет охотник,
Скачет лесной охотник…
Но ружья солдат уж на взводе,
Что может сделать она!..
Звон подков в тишине раздается.
Все ближе и ближе их дробь.
Одно только лишь остается…
К лицу приливает кровь,
Вдох последний глубокий,
В глазах крик немой застыл.
И вот раздался грохот,
Выстрела яростный грохот,
И, прогремев над болотом,
Его предупредил.
Услышав выстрел, на запад
Охотник поскакал,
Не зная, что невесту
Навеки потерял.
Утром на черных крыльях
Ветер отнес ему свой
Рассказ, как она погибла,
Одна в темноте погибла,
Ради любви погибла,
Пожертвовав собой.
Обратно, словно безумный,
Летит он во весь опор.
Пыль взметается сзади
Красных от крови шпор.
Шпага сверкает местью,
Кровавый плащ смерть сулит.
Но выстрелом метким на месте,
Убит, по приказу, на месте,
Как жалкий вор, на месте
Брошен лежать в пыли.
По ночам, говорят старожилы,
Когда ветер стонет в ветвях,
Когда облаков разрывы
Светятся в лунных лучах,
И искр серебряных сотней
Дорога белеет во мгле,
К трактиру скачет охотник,
Скачет лесной охотник,
Ищет дорогу охотник
К любимой своей во тьме.